— Что бы это ни было, оно нам на руку, — заметил Кирилл, — дальше что будем делать?

— Вопрос интересный, — начал размышлять инженер, — думаю, нет смысла выяснять, почему мы не разбились. Теперь лодка плывёт по подземной реке, а значит, возможна новая опасность, впереди уровень пещеры может понизиться и начнётся так называемый сифон, то место, где нет воздуха, а есть только вода. И сделать мы уже ничего не сможем, нас туда затянет течением.

— Так давайте причалим, — Умар показал на край, там, вдоль потока было подобие узкого каменного тротуара, — лодку бросим и дальше пойдём пешком.

— Думаю, смысла пока нет, сифон может быть, а может и не быть, есть более насущные проблемы. Возвращение назад тем же путём, я думаю, невозможно, значит, следует двигаться вперёд, как знать, может быть, где-то эта река выходит на поверхность.

— А кто-нибудь знает, в каком направлении течёт эта река? — спросил я, заранее зная ответ.

— Увы, — Иван Петрович развёл руками, — компаса в магазине не было. Но сейчас это неважно, думаю, нам стоит думать, прежде всего, о подъёме на поверхность.

— Кстати, вы заметили, что потеплело? — спросил я, опустив руку за борт. — И вода тёплая, купаться можно.

— Не советую, — зарубил инициативу Прокуда, — нет уверенности, что здесь пираньи с крокодилами не водятся. Я бы не удивился. А тепло, возможно, от вулканической активности, тоже не удивлюсь.

Некоторое время мы плыли в полумраке пещеры и ни о чём не говорили. Потом мне пришла идея.

— А что скажут наши сверхчувствительные? Скип, твой нос что-то подсказывает?

Оборотень несколько раз потянул носом, потом поморщился, что под бородой было почти не видно, наконец, выдал результат:

— Ничего, только вода и камень, только где-то далеко есть запахи… я бы сказал, что это кладбище. Старое кладбище.

— Анечка?

— А что сразу Анечка? — возмутилась она, — я не могу по заказу. Но вообще, волчара прав, гниль здесь какая-то присутствует, мертвечина, я голову напрягаю, и мне скелеты мерещатся.

— Можно сделать вывод, — подвёл итог инженер, — что мы сейчас в местном царстве мёртвых, Тартар, Аид, всё в таком духе.

— И отсюда никто не выбирался, — напомнил я.

— Необязательно, мы ведь не умерли.

— Ты туризм с эмиграцией не путай, — напомнил Кирилл фразу из анекдота.

— Нужно что-то делать, — сказал я, — просто плыть можно до бесконечности.

— Можно взять вёсла, развернуться и плыть в другую сторону, — предложил Прокуда, — это второй из доступных нам вариантов, можно ещё попытаться найти дыру, через которую мы сюда свалились, и попытаться подняться наверх, но, подозреваю, что у нас ничего не выйдет, нет альпинистского снаряжения, нет специальных навыков, наконец, некоторые из нас слишком стары для подобных подвигов.

Он был прав, выхода нет, плыть вперёд, и только. Оставалось надеяться, что подземная река закончится раньше, чем истощатся наши запасы. Возникла идея ускориться, мы взяли вёсла и некоторое время гребли вперёд. Потом это надоело, всё равно двигаемся, пуст даже скорость будет чуть меньше.

Окружающий пейзаж не блистал разнообразием, всё те же каменные стены и прозрачная вода. Неведомый свет становился то ярче, то тусклее. В одном месте коридор расширился до огромного зала с потолком на высоте восьмого этажа. Мы остановились и внимательно всё осмотрели. Из этого зала тоже не было других выходов, только вперёд и назад. Пещера иногда делала повороты, каждый из которых вызывал робкую надежду на выход, но каждый раз эти надежды обрывались.

Глава двенадцатая

Наверное, так себя чувствует человек, сидящий в тюрьме. В одиночной камере. Хотя, нет, не так. Кто-то приносит узнику еду, кто-то выводит погулять, а если не выводят, то можно выглянуть в окошко и увидеть кусочек неба и пролетающую птицу. Мы не видели ничего, только камень и воду, в первые дни ещё останавливались на ночлег, закрепляя лодку с помощью весла и верёвки. Теперь перестали, только изредка вставали, чтобы справить нужду и помыться. Ели и спали прямо в лодке.

Прошло уже двенадцать дней, по крайней мере, так подсказывали часы. Однообразие потихоньку сводило нас с ума, запасы истощались, и по мере их расходования, росло отчаяние. Никто уже ничего не ждал, не глядел вперёд, не пытался подсчитывать расстояние. Умар какое-то время рисовал на стенах стрелки, подозревая, что мы плывём по кругу, но подозрения его оказались напрасными, ни одна стрелка нам не попалась, хотя нарисовано их было десятка три.

Как всегда и бывает в таких случаях, начались конфликты, позавчера Кирилл едва не подрался со Скипом из-за какой-то ерунды, тот даже обращаться начал, но, увидев направленный ему в лоб ствол револьвера, быстро передумал. Дальше сидели молча.

Никто не заметил, как коридор снова начал расширяться, это было уже несколько раз, ничего нового такие залы не принесли, можно было погулять и размять ноги, но не более. Реагировать начали тогда, когда заметили, что свет стал ярче. Сам водный поток стал шире, а течение его замедлилось, впереди был конец реки. Лодка ткнулась носом в песчаный берег, куда девалась вода, было неясно, да никто этим вопросом и не задавался. Ушла и ушла. Куда интереснее был тёмный коридор, имевший форму квадрата со стороной в два с половиной метра. В отличие от каменных стен пещеры, этот коридор был явно рукотворным, стены его были сложены из прямоугольных кубиков белого камня, идеально отшлифованных и подогнанных один к другому.

Таинственный источник света отчего-то не работал в этом проходе, пришлось зажечь фонарь. Лодку оставили у берега, а оставшиеся мешки с небогатыми запасами, взвалили на себя. Я, на всякий случай, проверил оружие.

Коридор сильно извивался, поворачивая вправо и влево, шли мы минут пять, после чего нам открылся выход в следующий зал, ширина которого превышала полкилометра. Это был уже не пещерный грот, здесь стены оказались расписаны изображениями человекоподобных монстров, которые ездили на колесницах, вступали в сражения друг с другом, строили дворцы, приносили жертвы. От живописных картин разбегались глаза, только спустя полчаса мы смогли сфокусировать взгляд на противоположном конце помещения.

Там были ворота, небольшая дверь, закрытая створками из дерева, украшенного позолотой. А перед этой дверью стояла стража. Поначалу мы обрадовались, это были первые люди, которых мы встретили здесь. Вот только сразу закрались сомнения в том, были ли они людьми.

Перед дверью стояли два рыцаря, в полной броне, украшенной позолотой, и с алебардами в руках. Когда мы подошли поближе, то увидели, что рост их превосходит даже рост Скипа, хоть сейчас в сборную по баскетболу. Оба рыцаря стояли в одной позе, никак не реагируя на наше появление и не отвечая на словесные приветствия. Закралась даже мысль, что это не живые люди, а просто манекены в броне, но глухие забрала шлемов мешали разобраться.

Поняв, что диалог бесполезен, мы робко двинулись к воротам. Но стражники оказались живыми, вступать в диалог они не хотели, но понятие «линия охраны» помнили крепко. Алебарды мигом скрестились на проходе, отрезая нам вход.

— Почему? — не выдержал Прокуда.

Теперь железный болван снизошёл до ответа.

— Смертным душам не выйти отсюда, это закон.

— Ээээм. Вы неправы, уважаемый, — обратился к нему Прокуда, — если вы не заметили, то смертные души содержатся в смертных телах, мы живы, и нам нечего делать в этом склепе. Пропустите наружу, наше место там.

Но больше мы от них никакой реакции не дождались. Ясно было только одно, что стоит нам приблизиться к двери, как они тут же нас атакуют. Выяснять больше нечего, прорваться к двери мы сможем только силой.

— Петрович, отойди, — сказал я, вынимая револьверы, проходили уже, два стражника в броне, преграждающие выход, сейчас их не станет.

Я взвёл курки и направил стволы в головы стражникам. Получите. Уши сжались в ожидании громкого эха от выстрелов. В тишине раздались два тихих щелчка. Выстрелов не последовало. Порох отсырел, я проклял себя за самонадеянность. Снова я взвёл курки и снова вышла осечка. Нужно перезаряжать.